О ХОРОШЕМ ОТНОШЕНИИ К ЛОШАДЯМ

Кроме творческой и плодотворной работы с юными всадниками спортивной пони-секции Московского зоопарка; с дуэтом пони (до 150см) Собинов - А. Мостовская, весьма интересной для меня стала работа с парой Татьяна Янкина-ганноверская кобыла Баттерфляй.

Как рассказывала мне всадница, лошадь была очень строгая и могла отбить по человеку. Но правильный подход и, безусловно, дружеские отношения в паре, сделали свое дело. Кобыла понемногу оттаивала.

Но была другая проблема.

С ней прежде работали по элементам юношеских езд. Баттерфляй по какой-то причине замкнулась и имела сложный контакт по поводу. У кобылы не было желания двигаться вперед от шенкеля в манеже. Она просто "уходила в себя", когда дело доходило до выполнения элементов.

Особенно она "дулась"на сгибаниях, при отходе от стенки совсем не желала идти вперед. И реакция на бич - нулевая. Мундштук, понятно, был ее "любимым" железом. Словом, она была средоточием всего того, что "нужно" для выездки.

Ситуация вынуждала нас выстраивать тренировки с кобылой, как с молодой, неопытной лошадью. Естественно, мы полностью перешли на работу на трензеле.

Чтобы возбудить интерес к тренировкам, кобылу кентеровали в полях, она также несла легкую конкурную нагрузку, гимнастировалась. И всего1-2 раза в неделю мы с Татьяной работали над элементами и над посадкой. Сама всадница стала уделять большое внимание своей физической подготовке. Не смотря на то, что Таня прежде уже имела опыт выступлений (в конкуре), мы в тренировках делали акцент на самоконтроль, четкое применение средств управления, делали много переходов... К, сожалению, при работе 1-2 раза в неделю по специализации прогресс семимильными шагами не несется!

Одако, постепенно дуэт Татьяны и Плюши (домашняя кличка Баттерфляй) пришел к "консенсусу". Кобыла начала сотрудничать, словно опровергая реплики скептиков: "зачем напрягаться с такой сложной лошадью!" А затем, что лошадь-то любимая! На первом же старте дуэт начал с победы на "Кубке памяти М.Иванова" в тесте "Детский приз А" - 68%...

В этом сезоне после более, чем полугодового перерыва в выступлениях дуэт показал на этом же традиционном турнире в КСК "Измайлово" в тесте "Предварительный приз В. Дети" результат 66,9%(с одной ошибкой), а в дебютном для пары "Предварительном призе. Юноши" наехал 64.179%.

Желаю успехов синергичному дуэту!

Ольга Хромова 

Татьяна и Баттерфляй

НАША ДЕТСКАЯ ПЛОЩАДКА 2

Кроме плодотворного сотрудничества со спортивной пони - секцией Московского зоопарка, в период с мая 2015 года по сентябрь 2016 года была подготовлена новая пара - пони по кличке СОБИНОВ и 10-летняя Анна Мостовская.

До того, как попасть ко мне в работу, Собинов имел несколько стартов под другим, более взрослым всадником. Контакта по поводу совсем не было. Конь совершенно не терпел трензель.

За упомянутый период всадница, до этого выступавшая только на миниатюрных шетлендских пони по младшей группе, на первом же официальном старте в КСК "Измайлово" на, безусловно, талантливом Собинове (пони класса до 150 см) наехала 66 %, уже по программе "Средней группы".

А в сезоне 2016 года на Первенствах г. Москвы по пони-спорту показывала результаты 67-68%.

Пара стала бронзовым призером 1-го этапа Первенства спортивной школы "Юность Москвы", проходившем в КСК "Измайлово" с результатом 67.933%.

В 2016 году Анна на другом пони(класс до 150 см) по кличке Каприза по Детскому тесту А выполнила норматив 1-го юношеского разряда.

Ольга ХРОМОВА                                                                              
ФОТО АРТЕМА МАКЕЕВА

"... ОЧЕЙ ОЧАРОВАНЬЕ ... "

Живописно интегрированный в золотой осенний пейзаж подмосковного леса, достойный кисти Левитана, прошел турнир Кубок России и Первенство России по драйвингу(езда в экипажах) в КСК "Виват, Россия!".

И без выезженности, ее базовых ценностей, похоже, не обойтись ни в одном из видов конного спорта. И драйвинг не исключение.

И именно выездку в первый из трех дней турнира демонстрирует запряженная в "разлапистые" экипажи-"спайдеры" и надежные приземистые "марафоны" вся разнообразная лошадиная "братия": самоотверженные крошки пони; мощные фризы; универсальные KWPN и гордость российского коннозаводства - орловские рысаки... Она им очень пригодится на экстремальном марафоне с его хитроумными лабиринтами-ловушками и в взрывном паркуре!

Да, через вожжи, то есть на удалении, через ювелирную работу бича, в лучшем исполнении вызывающую ассоциации с дирижерской палочкой в руках маэстро, и через голосовые команды - " шпоры духа" взаимодействуют драйвер и лошадь.

И, конечно, на вес золота в драйвинге ответственный грум, выполняющий роль штурмана. Оставаясь за спиной драйвера он, как ангел-хранитель, зачастую спасает ситуацию указующим в нужном направлении перстом и вовремя зычным голосом возвращает драйвера к траверсу действительности. И в минуту трудную играючи разворачивает экипаж весом от 150 кг... Чистое золото!

Ольга Хромова

Фото О.Хромовой

"В багрец и в золото одетые леса..."
"И мглой волнистою покрыты небеса..."
"И редкий солнца луч..." (фото из архива А. Рогожкина)
Герои и организаторы турнира		Грузили тачками призы

Единственная...
               

Эта элегантная дама с внешностью киноактрисы, аристократическими манерами и безукоризненным английским эффектно смотрится на светском рауте. Но представить ее, несущейся на лошади по трассе стипль-чеза наравне с мужчинами и даже превосходящей их в азарте и бесстрашии!.. Между тем, Нина Георгиевна Громова – известная в прошлом спортсменка, мастер спорта.

В истории отечественного конного спорта нет ни одной всадницы, кроме Громовой, которая бы смогла показать возможности одной лошади на высочайшем уровне в нескольких дисциплинах. Нина Громова и её чистокровная Дида (Дидель-Думбай) устанавливали всесоюзные рекорды в стипль-чезах на 4 и 6 тысяч метров, становились чемпионами и призёрами по конкуру, троеборью и выездке. В 1956 году они в составе сборной СССР по выездке приезжали в Стокгольм на Олимпийские игры.

Кроме того, Нина Георгиевна Громова показывала отличные результаты не только во всех трёх олимпийских видах конного спорта, но и стала единственной женщиной, установившей всесоюзные рекорды в стипль-чезах на 4 и 6 тысяч метров. А этот вид конного спорта - не прогулка по Булонскому лесу. Вот, вспомнить хотя бы дистанцию 6000 метров 1950 года, по которой были «раскиданы» 18 «мертвых» препятствий высотой до 140 см. Обычно к финишу в таких условиях приходит лишь половина лошадей! Можно сказать, что обстановка здесь приближена к боевой.

«В 1950 году я выиграла Всесоюзные соревнования по троеборью среди женщин (до 1952 года проводились раздельные зачёты для женщин и мужчин). А в стипль-чезы женщин просто не допускали, — вспоминает Нина Георгиевна. Однажды случилось так, что накануне тренировки разбился всадник, на его сложную в управлении лошадь никто не хотел садиться, а для укомплектования командного зачёта у меня попытались забрать мою славную чистокровную Диду. Я, конечно, этого допустить не могла и с боем получила право на участие в скачке, только вот пришлось сочинить записку, в которой я обещала никого не винить, если со мной что-нибудь случится.

-Мы с Дидой «обставили» всех мужиков, - смеётся Нина Георгиевна, - и показали рекордное время-7.47,7. Цифры эти так и не были никем улучшены, и даже по прошествии нескольких десятилетий старейший конник Василий Алексеевич Лобачёв продолжал обращаться ко мне не по имени, а не иначе как «7.47, зайдите ко мне». «Было ли страшно? - переспрашивает Нина Георгиевна, - однажды на разминке мы зашли на препятствие «не в расчёт», Дида делает лишний темп — мы падаем ... В голове проносится: если она падает направо - мне конец... Моя умница всё сделала, чтобы упасть в другую сторону. Да, вся жизнь мысленно пронеслась за секунды...но знаете, - продолжает Громова, - мой фанатизм тогда ничто не могло остановить».

«Смерть для меня ничего не значила, позор - вот самое страшное для человека», - приводит она слова своего тренера, мужа, Героя Советского Союза, генерала авиации Михаила Михайловича Громова. Человек аналитического ума, он достиг высот не только в лётном деле... Он был первым чемпионом СССР по штанге в тяжёлом весе, первым начал культивировать в Союзе современное пятиборье. Михаила Громова также волновало «недоиспользование» научных достижений в спорте, о чём он написал множество статей. Изучив технику бега великого легкоатлета Затопека, он разработал на её основе методику для подготовки троеборных и стипль-чезных лошадей, в которой основное внимание обращалось не на наращивание нагрузок за счёт увеличения объёмов, а на выработку выносливости.

До встречи с Михаилом Громовым Нине Георгиевне было ещё далеко, но впервые увидевшая лошадей в своей родной Твери в 9 классе, она уже не отпустит эту «пагубную страсть» от себя никогда. «Я занималась конкуром в «Спартаке», но частенько появлялась в соседней школе «ОСОВИАХИМа», где «высшую школу» работал ученик самого Джеймса Филлиса, весьма пожилой человек, Алексей Андреев, — вспоминает Нина Громова, — и, видя мою заинтересованность, он много рассказывал и показывал неизвестное мне».

Закончив школу с золотой медалью, Громова отправилась покорять Москву, где с легкостью поступила на электроприборостроительный факультет МАИ и начала «разведывать» конные места. Но ни в «Спартаке» на Планерной, ни в «Строителе» разрядники были не нужны. «Девчонки из общежития смеялись надо мной, когда я, сделав из каких-то ремешков от платьев подобие уздечки с четырьмя поводьями и прикрепив её к стулу, имитировала работу всадника», - вспоминает Нина Георгиевна.

Впрочем, были у Громовой и успехи на театральном поприще. В те годы в МАИ существовал лучший московский студенческий театр и Громовой поручили главную роль в первой пьесе Константина Симонова «История одной любви». Партнёром Нины по спектаклю был Юрий Егоров, впоследствии поставивший фильм «Добровольцы». И неизвестно, как пошёл бы театральный процесс (Нина посещала ещё и мастерскую С. Герасимова и Тамары Макаровой во ВГИКе), если бы не война.

«Мы рыли противотанковые рвы и окопы под Брянском. В конце августа нас подняли по тревоге ночью. Мы едва успели добежать до железнодорожной станции, — в 15 км от нас уже наступали танки Гудериана! Я, — вспоминает Громова, — училась на медсестру, неоднократно просилась на фронт, но безуспешно. И вот однажды комиссия военкомата из 500 добровольцев отобрала пятерых, в том числе и меня. Но попали мы не на фронт, а в институт иностранных языков Красной Армии, принадлежавший системе ГРУ (Главного разведывательного управления) на факультет военных переводчиков. После двух лет учебы я получила направление в Генштаб, где переводила секретные документы».

1946 год Громова встретила в Лондоне, куда была направлена на первую сессию Организации Объединённых Наций. Появившись в том же году в Москве, Громова возобновила «конные» попытки: отправилась в «ОСОВИАХИМ». К тому времени она уже лейтенант, но военные там, увы, были не нужны. «Мой непосредственный начальник, генерал Кутузов, сам бывший кавалерист, видя мои мучения, устроил меня в KBOKШ, — вспоминает Громова. — Я занималась с многократным чемпионом СССР по выездке Иваном Михайловичем Чалым и именно с ним прошла всю школу: работу в руках и обязательные тогда элементы старой школы».

Но счастье длилось недолго! Маршал Будённый заехал в КВОКШ и увидел, что там занимается женщина. Последовало распоряжение: «Чтобы в Высшей кавалерийской офицерской школе бабы на плацу не было!». «Но мир не без добрых людей, — говорит Нина Георгиевна, - мой друг Паша Романенко, лейтенант, впоследствии начальник кавполка «Мосфильма», отвёл меня в «Пищевик», ставший впоследствии для меня «альма-матер». Он отлично знал и Елизара Львовича Левина и Александра Таманова.

У Таманова к тому времени, наконец, пришёл в себя Фиделио, чистокровный, вывезенный из Германии. Он целый год буквально провисел на ремнях, ведь лошадь была с 1942 тяжёлого военного года недокормышем. Кроме того, у него была страшная гнойная рана на холке, которая не заживала целый год. Я под руководством Таманова стала выезжать жеребёнка, и через год, летом 1947, мы стали чемпионами Москвы среди женщин по троеборью. Но по моей неопытности остались третьими на Всесоюзных соревнованиях. Почему? Объясню. На дистанции кросса был ров, в него все залезали и вылезали, а я решила дослать Федьку, и мы чуть-чуть не дотянули до берега.

Фиделио - мечта всадника! Он принадлежал к лучшей линии производителей Европы - Ферро. Лёгкий, прыгучий, без сомнения он шёл на любое препятствие. В 1949 году уже под Андреевым он стал чемпионом страны по троеборью и победителем барьерной скачки на 6 км. После серьёзной травмы (разрыва связок путового сустава)Фиделио выступал под Татьяной Куликовской, лёгкой всадницей, и стал серебряным призёром Всесоюзных соревнований 1952 года. Впрочем, тогда (с 1947 по 1953 год) команда «Пищевика» легко составляла конкуренцию спортсменам из других обществ.

В «Пищевике» был ещё один «прыгучий» конь по кличке Боржом. Чистопородный кабардинец, Боржом мужчин не любил, бил по ним передними ногами без предупреждения. У него была трудная судьба. Ещё косячным жеребцом он приглянулся командиру. Коня подъездили и «призвали» в армию, откуда вскоре «демобилизовали» после того, как он сорвал кавалерийские учения.

А дело было так. Командный состав собрался на совещание, привязали лошадей к коновязи, а Боржом, видимо, решил, что это его табун, оторвался с привязи и несколько часов не подпускал людей к лошадям. В конце концов его поймали, но злоба людская выместилась в кастрации, а Боржом был уже всё испытавшим в жизни жеребцом. Врачи в армии — мужчины, вот он и невзлюбил их. Конь был строгий и я садилась на него в конюшне. Прыгал он здорово, но была у него особенность — чуть заденет передними ногами планку и падает через голову с всадником. Из «Пищевика» от нас в Боткинскую больницу постоянно отвозили упавших с него всадников.

Я попросила Михаила Михайловича Громова посмотреть Боржома. После осмотра он, летчик, говорит: «На зад надо подковать, придать устойчивость (но пока не находилось таких смельчаков), и седло сдвинуть ниже холки сантиметров на 5, чтобы сместить центр тяжести». И представьте, когда таким образом Боржома «усовершенствовали», я с него не падала 2 года, выиграла чемпионат Москвы по конкуру, осталась второй на Всесоюзных, за чистокровным Ландюкером Галины Гвоздевой из «Спартака».

И хотя основное «творчество» Громовой проходило в конкуре, троеборье и стипль-чезах, на Олимпиаду в Стокгольм 1956 года она поехала в сборной по выездке. «Виной» тому - Дида, которая травмировалась и не могла нести кроссовые нагрузки, и я занялась выездкой, - объясняет Нина Георгиевна. — Мне говорили: «Зачем? Она костистая, длинная, некрасивая». Но через год мы выиграли «Малый приз» на Всесоюзных соревнованиях, а на следующий год освоили «Большой приз»: «Средних» езд тогда не было, так и попали в сборную.

-Мы работали с великим тренером Георгием Терентьевичем Анастасьевым. Он смотрел на нашу езду, делал замечания, и затем мы уже «трудились» парами. У меня в паре был Сергей Филатов с Абсентом— будущий Олимпийский чемпион. Но в Стокгольме мы с Таней Куликовской (она была в конкурной сборной на Трюме) просидели на скамейке запасных: начальник команды генерал Ревенко на тренсовете приказал выступать армейским спортсменам, а мы были «пищевички».

Хотелось бы напомнить читателям, что Нина Георгиевна Громова — судья международной категории по выездке. Она — единственная из наших соотечественников, кто участвовал в конце 60-х годов в выработке концепции современных правил высшей школы верховой езды.

«В моё время, — говорит Громова, - судили элементы, а не качество движений. Я и сейчас не устаю говорить, что это неверный подход. Но судьи были слабы тогда, слабы и сейчас. У нас была школа, пусть в чём- то ошибочная, но была система, и ошибки проистекали соответственные, но смогли же мы наверстать упущенное! А на ликвидацию разрыва, который есть сейчас в российском конном спорте из-за перестроечных событий, уйдут годы».

«От спорта я отошла по разным обстоятельствам, редко я и судила, — продолжает рассказывать Нина Георгиевна, — но однажды мне позвонил начальник треста конных заводов Пётр Парышев и предложил сесть на Абсента, так как «Филатов не в порядке».— «Я Вас благодарю, - ответила я, — но я сяду, только если сам Филатов предложит мне Абсента». А через пару дней я узнаю, что Иван Калита сел на коня Филатова.

Смешанные чувства я тогда испытала, но, слава Богу, осталась верной товариществу. И ещё была одна возможность вернуться в спорт: Парышев предложил мне возглавить сборную по выездке. Григорий Терентьевич Анастасьев тогда уже болел, но я не знала этого. «А как же Анастасьев?» — «Он скоро не будет работать», — ответил Парышев. Но я представить себе не могла, как приду к моему тренеру Григорию Терентьевичу и заявлю: сдавайте-ка дела! Нет, я так не могу поступить. Моя совесть чиста».

«Кому из молодых помогала? — переспрашивает Громова, — литовским всадникам, Виктору Угрюмову, с которым мы подготовили сборную нашей Белоруссии к победе в Молодёжных играх 1977 года. Недолго помогала Нине Меньковой... Но, видимо, мои скромные знания никому уже не нужны... Хотя чего мне ещё желать, — с некоторой горечью восклицает Нина Громова, - я ездила на лучших лошадях, дружила с отличными людьми и спортсменами, судила Чемпионаты Мира и Европы, разве этого мало?»

Сегодня от наших неуспехов в конном спорте мы отмахиваемся дежурной фразой о разрыве связи поколений, но кто же ее разрывает?

Ольга Хромова
Статья опубликована в журнале
«Золотой мустанг» N5 за 1999 г.
(фото из архива Н.Г.Громовой)